Дворцовый переворот 1730 г. и его оценки в исторической науке

Сложившейся после смерти Петра II ситуацией воспользовалась русская аристократия во главе с князем Д. М. Голицыным, имевшая прочные позиции в Верховном Тайном совете. Было решено пригласить на российский престол племянницу Петра I, дочь Ивана V – курляндскую герцогиню Анну Иоанновну.

В Анне все как будто устраивало аристократию. Средняя дочь царя Ивана, умная по природе, но не получившая никакого, в сущности, образования, в 1710 г. в возрасте 17 лет она была выдана замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма. Почти сразу овдовев, Анна 19 лет прожила в Курляндии в скудной материальной обстановке.

Герцогиня финансово зависела от русского двора, а сама Курляндия служила постоянным объектом борьбы между Россией, Швецией, Польшей и Пруссией. Временами Анна наведывалась в Петербург, но не имела там прочных связей.

Анне Иоанновне не было позволено выходить замуж, назначать себе преемника, объявлять войну и заключать мир, вводить новые налоги, жаловать и отнимать вотчины без суда, награждать подданных чином выше полковника. Нарушение императрицей данных условий влекло за собой лишение ее короны.

Находившийся в оппозиции к совету бывший генералпрокурор П. И. Ягужинский (отстраненный в 1726 г. от должности) еще до посольства Верховного Тайного совета отправил в Митаву своего посланника, который должен был предупредить Анну о «затейке верховников». Своих гонцов к ней отправили также Феофан Прокопович и Карл Густав Левенвольде (при Петре I –генерал-адъютант, с 1721 г. лифляндский ландрат).

Анна приняла делегацию Верховного Тайного совета и подписала предложенные ей условия. Однако планы верховников вызвали недовольство поместного дворянства, которое хотело уравняться в своих правах со старой знатью и оказывать такое же влияние на трон.

1 февраля 1730 г. документ с подписью Анны Иоанновны был доставлен из Курляндии в Москву. На следующий день состоялось расширенное заседание Верховного Тайного совета, на котором бы ли оглашены «кондиции». Члены совета предложили дворянам «подавать свои мнения».

В дворянских кругах началось активное обсуждение. Бурную деятельность развернули историк В. Н. Татищев и Феофан Прокопович. Были выработаны проекты и записки, которые требовали пересмотра кондиций.

До нас дошло 17 отдельных записок, под которыми поставили подписи в общей сложности более 400 человек. 25 февраля 1730 г. сторонники воцарения Анны Иоанновны – сенаторы, генералы и дворяне – подали ей прошение о принятии титула самодержицы.

Следует отметить, что некоторые источники свидетельствуют о наличии у «верховников» не просто намерения ограничить власть Анны Иоанновны, но осуществить переустройство высших органов власти. Содержание этого несохранившегося проекта реконструировал П. Н. Милюков, опираясь на сообщения иностранных послов: испанского – герцога де Лириа, французского – Маньяна, а также Джейн Рондо – жены английского посланника в России Клавдия Рондо.

События января-февраля 1730 г. приобрели особое значение в российской истории. В течение нескольких недель императорская власть была существенным образом ограничена, и эти ограничения могли бы стать немаловажным фактором дальнейшей истории. Неудивительно, что оценки этой попытки оказывались полярными: от осуждения «олигархического переворота» до признания его прогрессивным конституционным движением.

Уже во времена Екатерины II известия о «затейке» членов Верховного Тайного совета стали появляться в печати. Однозначно воспринимала события 1730 г. сама Екатерина II: «Безрассудное намерение Долгоруких при восшествии на престол императрицы Анны неминуемо повлекло бы за собой ослабление и – следственно, и распад государства; но к счастью намерение это было разрушено здравым смыслом большинства».

Декабристы Н. М. Муравьев и М. С. Лунин провели историческую ретроспективу от 1825 г. к крестоцеловальной записи царя Василия Шуйского 1606 г. через события 1730 г. Последние они считали реальным шансом изменить форму правления в России, только «измена некоторых сановников и зависть мелких дворян опровергли это смелое предприятие».

Первым научным исследованием событий 1730 г. стал соответствующий раздел в «Истории России» С. М. Соловьева. Историк впервые собрал и осмыслил основной комплекс материалов: публицистические сочинения, донесения иностранных послов – и познакомил читателей с выдержками из подлинных документов Верховного Тайного совета и дворянских проектов.

Соловьев указал, что у «верховников» были приверженцы, поддерживавшие идею ограничения императорской власти. Соловьев перечислял промахи «верховников»: инициаторы политического переворота не позаботились опубликовать «кондиции», не решились изменить форму присяги, допустили молебен с провозглашением Анны самодержицей; им «надо было действовать решительнее, немедленно же назначить четверых новых членов Верховного Тайного совета из самых сильных людей между недовольными; но этого не сделали».

Опираясь на труд Соловьева, публицист и писатель Е. П. Карнович сформулировал свою концепцию событий 1730 г.: несмотря на «нескромные притязания» «верховников», их действия являлись «коренным переворотом в развитии нашей государственной жизни».

Вслед за декабристами он связал «революционное движение» 1730 г. с предшествовавшими попытками ограничения самодержавия (записью Василия Шуйского 1606 г., договором бояр с королевичем Владиславом 1610 г., обязательствами, возможно, принятыми Михаилом Романовым в 1613 г.) и практикой Земских соборов в допетровской России.

Он был убежден в существовании у Д. М. Голицына плана государственных преобразований и отмечал в этом проекте и самих «кондициях» заимствования из актов шведского сейма 1719–1720 гг. Но «верховники» закулисными действиями настроили против себя генералитет и большую часть дворян и таким образом «сами подготовили падение своему делу». В результате исхода этой борьбы в стране утвердилась иноземная олигархия – «бироновщина».

П. Н. Милюков сделал очередной шаг в изучении темы: привлек новые источники (донесения шведских посланников) и по-иному атрибутировал некоторые документы. Он пришел к выводу, что в основу проектов Верховного Тайного совета легла не современная им шведская форма правления 1719–1720 гг., а постановления 1634 и 1660 гг., вводившие в Швеции правление Государственного совета из пяти человек.

В. О. Ключевский считал Д. М. Голицына автором «плана настоящей конституции». В целом дворянство проявило равнодушие «к ограничению верховной власти и к перестройке управления. При такой розни и политической неподготовленности оппозиционные кружки не могли выработать цельного и удобоприемлемого плана государственного устройства, оправдывая отзыв прусского посла Мардефельда, что русские не понимают свободы и не сумеют с нею справиться, хотя и много об ней толкуют».

В научной литературе (вплоть до 80-х гг. XX столетия) утвердилась оценка действий Верховного Тайного совета как попытки установления олигархической формы правления в интересах старинных родов. Работы Е. В. Анисимова и Н. И. Павленко отчасти исходят из оценки действий Д. М. Голицына и его соратников как олигархического переворота, который при этом все же имел, но упустил исторический шанс реформировать систему власти.

По мнению Я. А. Гордина, Д. М. Голицын много лет готовился к попытке переустройства системы государственного управления. «Князь Дмитрий Михайлович, которого ославили олигархом, руководимым сословной и фамильной корыстью, был на самом деле трагическим предтечей великого реформаторанеудачника Сперанского, не говоря уже о конституционалистах-аристократах екатерининского и александровского царствований и умеренных декабристах. Именно эта линия сулила России наиболее безбурное развитие».

Автор считает, что история «отомстила» российскому дворянству за упущенную возможность ограничить самодержавие. «И то, что не дворянский авангард встал во главе нации в 1917 году или в любом другом поворотном году, – следствие выбора 1730 года, в значительной степени предопределившее трагедию России».

Оценка государственного переворота 1730 г. в западной историографии заметно осторожнее. Большинство исследователей видят в «кондициях», прежде всего, попытку сохранить власть Верховного Тайного совета и сомневаются в наличии у его членов планов модернизации политического строя. Активность дворянства в февральские дни 1730 г. объясняется ими, скорее, с точки зрения борьбы и взаимодействия различных группировок знати.